Я - Светлана Воробей, - обычно так я представляюсь при знакомстве с кем-либо.

А как представляетесь вы?
Есть ли для вас разница между:
- меня зовут так-то и так-то,
- моё имя такое то,
- или я … (и вы называете свое имя).
Может быть сейчас вы эту разницу ощутили.

Когда я представляюсь «Я – Светлана», я говорю о моем «Я», а в других случаях я как бы дистанцируюсь, используя местоимения моё, меня.

Является ли имя моей идентичностью?
Нет, это то, что мне приписали.
В Терапии идентичности© этот процесс называется "атрибуция".
И здесь мы можем сталкиваться с травматичными для ребенка ситуациями и с их последствиями.

Например, кто выбрал имя?
Родители или другой родственник?
Если это сделали не родители, то почему, и что стоит за этим?
Почему родители не взяли на себя ответственность за выбор имени для ребенка и желанен ли он для них в таком случае?
Или имя выбрано в память о ком-то?

И тут также возникает вопрос:
видят ли родители своего ребенка, или они хотят видеть в нем кого-то другого?
Часто выбор имени связан с конфликтом между родителями.
И это накладывает свой отпечаток на психику ребенка, и остается след этой динамики «жертва-агрессор».
Как следствие, один из родителей, тот который не принимает выбранное для ребенка имя, может вообще не использовать его, обращаясь к ребенку, а употреблять какое-то другое замещающее, или просто называть его ласковым именем.

При встрече индейцы Чо-Ду не задают вопросов типа:
«Как тебя зовут?»
или
«Как твои дела?»
Они спрашивают:
«Как твоё имя сегодня?»
или
«Как твоё имя сейчас?»
Подразумевая, что мы меняемся, и наше имя тоже может меняться - это естественно.
Сегодня я "Резкая, как гром и молнии", а завтра "Лёгкая, как южный ветер"...